Неточные совпадения
По правую
сторону его
жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся
в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Городничий. Две недели! (
В сторону.)Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники!
В эти две недели высечена унтер-офицерская
жена! Арестантам не выдавали провизии!. На улицах кабак, нечистота! Позор! поношенье! (Хватается за голову.)
Возьмем
в пример несчастный дом, каковых множество, где
жена не имеет никакой сердечной дружбы к мужу, ни он к
жене доверенности; где каждый с своей
стороны своротили с пути добродетели.
С другой
стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств
жены добродетельной, муж видит
в душе своей
жены одну своенравную наглость, а наглость
в женщине есть вывеска порочного поведения.
Несмотря на то, что Степан Аркадьич был кругом виноват перед
женой и сам чувствовал это, почти все
в доме, даже нянюшка, главный друг Дарьи Александровны, были на его
стороне.
Во всех этих случаях муж уступал или продавал неверную
жену, и та самая
сторона, которая за вину не имела права на вступление
в брак, вступала
в вымышленные, мнимо узаконенные отношения с новым супругом.
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с тех пор не были
в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста,
в коляске сзади, — на все
стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он
жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее
в своей и по трепливая сверху другою.
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя,
жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все
стороны и которые приехали
в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Проводив
жену наверх, Левин пошел на половину Долли. Дарья Александровна с своей
стороны была
в этот день
в большом огорчении. Она ходила по комнате и сердито говорила стоявшей
в углу и ревущей девочке...
На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали
в свете, —
в обычайный час, то есть
в 8 часов утра, проснулся не
в спальне
жены, а
в своем кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой
стороны крепко обнял подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза.
В женском вопросе он был на
стороне крайних сторонников полной свободы женщин и
в особенности их права на труд, но жил с
женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей
жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.
— Мне вредно лазить по лестницам, у меня ноги болят, — сказал он и поселился у писателя
в маленькой комнатке, где жила сестра
жены его. Сестру устроили
в чулане. Мать нашла, что со
стороны дяди Якова бестактно жить не у нее, Варавка согласился...
Но Клим почему-то не поверил ей и оказался прав: через двенадцать дней
жена доктора умерла, а Дронов по секрету сказал ему, что она выпрыгнула из окна и убилась.
В день похорон, утром, приехал отец, он говорил речь над могилой докторши и плакал. Плакали все знакомые, кроме Варавки, он, стоя
в стороне, курил сигару и ругался с нищими.
Козлов,
в свою очередь, отвел Райского
в сторону. Долго шептал он ему, прося отыскать
жену, дал письмо к ней и адрес ее, и успокоился, когда Райский тщательно положил письмо
в бумажник.
Райский пробрался до Козлова и, узнав, что он
в школе, спросил про
жену. Баба, отворившая ему калитку,
стороной посмотрела на него, потом высморкалась
в фартук, отерла пальцем нос и ушла
в дом. Она не возвращалась.
В виде гарантии я давал ему слово, что если он не захочет моих условий, то есть трех тысяч, вольной (ему и
жене, разумеется) и вояжа на все четыре
стороны (без
жены, разумеется), — то пусть скажет прямо, и я тотчас же дам ему вольную, отпущу ему
жену, награжу их обоих, кажется теми же тремя тысячами, и уж не они от меня уйдут на все четыре
стороны, а я сам от них уеду на три года
в Италию, один-одинехонек.
Приезд Алеши как бы подействовал на него даже с нравственной
стороны, как бы что-то проснулось
в этом безвременном старике из того, что давно уже заглохло
в душе его: «Знаешь ли ты, — стал он часто говорить Алеше, приглядываясь к нему, — что ты на нее похож, на кликушу-то?» Так называл он свою покойную
жену, мать Алеши.
Она
в ярких красках описывала положение актрис, танцовщиц, которые не подчиняются мужчинам
в любви, а господствуют над ними: «это самое лучшее положение
в свете для женщины, кроме того положения, когда к такой же независимости и власти еще присоединяется со
стороны общества формальное признание законности такого положения, то есть, когда муж относится к
жене как поклонник актрисы к актрисе».
Палмерстон, с своей
стороны, вовсе не желал его удаления, он только беспокоился о его здоровье… и тут он вступил во все подробности,
в которые вступает любящая
жена или врач, присланный от страхового общества, — о часах сна и обеда, о последствиях раны, о диете, о волнениях, о летах.
Но одному из четырех вряд нужно ли было их обтирать.
Жена Огарева с некоторым удивлением смотрела на происходившее; я думал тогда, что это retenue, [сдержанность (фр.).] но она сама сказала мне впоследствии, что сцена эта показалась ей натянутой, детской. Оно, пожалуй, и могло так показаться со
стороны, но зачем же она смотрела со
стороны, зачем она была так трезва
в этом упоении, так совершеннолетня
в этой молодости?
Струнников начинает беспокоиться. С Александрой Гавриловной это бывает: завернет совсем неожиданно
в сторону, и не вытащишь ее оттуда. Поэтому он не доказывает, что долг те же деньги, а пытается как-нибудь замять встретившееся препятствие, чтоб
жена забыла об нем.
— Надеваю… Вот на будущей неделе хозяин гулять отпустит, поедем с
женой на ту
сторону, я и надену. Только обидно, что на шее здесь ордена носить не
в обычае:
в петличку… ленточки одни!
Нечаянно поворачивается он
в сторону и видит другую
жену, тоже с гусиным лицом.
Поворачивается
в другую
сторону — стоит третья
жена.
Дела у него были
в образцовом порядке, но он чувствовал за собой две слабые
стороны:
жена у него была полька, и он был разбит параличом.
Скоро, однако, умный и лукавый старик нашел средство примириться с «новым направлением». Начались религиозные споры, и
в капитанской усадьбе резко обозначились два настроения. Женщины — моя мать и
жена капитана — были на одной
стороне, мой старший брат, офицер и студент — на другой.
Под этим настроением Галактион вернулся домой.
В последнее время ему так тяжело было оставаться подолгу дома, хотя, с другой
стороны, и деваться было некуда. Сейчас у Галактиона мелькнула было мысль о том, чтобы зайти к Харитине, но он удержался. Что ему там делать? Да и нехорошо… Муж
в остроге, а он будет за
женой ухаживать.
Так началась семейная жизнь Галактиона
в Заполье. Наружно он помирился с
женой, но это плохо скрывало глубокий внутренний разлад. Между ними точно выросла невидимая стена. Самым скверным было то, что Галактион заметно отшатнулся от Анфусы Гавриловны и даже больше — перешел на
сторону Харитона Артемьича.
Описывая положение
жен ссыльнокаторжных и их детей, повинных только
в том, что судьба поставила их
в родство с преступниками, Власов говорит
в своем отчете, что это «едва ли не самая мрачная
сторона всей нашей депортационной системы».
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех
сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой
жене (он недавно женился), и
в то же время вежливость требовала, чтобы он оставался с гостями.
Рыцарское обращение с женщиной возводится почти
в культ и
в то же время не считается предосудительным уступить за деньги приятелю свою
жену; или вот еще лучше: с одной
стороны, отсутствие сословных предрассудков — здесь и с ссыльным держат себя, как с ровней, а с другой — не грех подстрелить
в лесу китайца-бродягу, как собаку, или даже поохотиться тайком на горбачиков.
Он держит
жен своих
в строгом повиновении: если которая-нибудь отобьется
в сторону — он заворачивает ее
в табун; он переводит их с одного пастбища на другое, на лучший корм; гоняет на водопой и загоняет на ночлег, одним словом, строго пасет свой косяк, никого не подпуская к нему близко ни днем, ни ночью.
— Позвольте же и мне, милостивый государь, с своей
стороны вам заметить, — раздражительно вдруг заговорил Иван Федорович, потерявший последнее терпение, — что
жена моя здесь у князя Льва Николаевича, нашего общего друга и соседа, и что во всяком случае не вам, молодой человек, судить о поступках Лизаветы Прокофьевны, равно как выражаться вслух и
в глаза о том, что написано на моем лице.
Зато другому слуху он невольно верил и боялся его до кошмара: он слышал за верное, что Настасья Филипповна будто бы
в высшей степени знает, что Ганя женится только на деньгах, что у Гани душа черная, алчная, нетерпеливая, завистливая и необъятно, непропорционально ни с чем самолюбивая; что Ганя хотя и действительно страстно добивался победы над Настасьей Филипповной прежде, но когда оба друга решились эксплуатировать эту страсть, начинавшуюся с обеих
сторон,
в свою пользу, и купить Ганю продажей ему Настасьи Филипповны
в законные
жены, то он возненавидел ее как свой кошмар.
Вторая
жена была взята
в своей же Нагорной
стороне; она была уже дочерью каторжанки. Зыков лет на двадцать был старше ее, но она сейчас уже выглядела развалиной, а он все еще был молодцом. Старик почему-то недолюбливал этой второй
жены и при каждом удобном случае вспоминал про первую: «Это еще при Марфе Тимофеевне было», или «Покойница Марфа Тимофеевна была большая охотница до заказных блинов».
В первое время вторая
жена, Устинья Марковна, очень обижалась этими воспоминаниями и раз отрезала мужу...
Пожалуйста,
в добрую минуту поговорите мне о себе, о всех ваших и дайте маленький отчет о нашем Казимирском, насчет которого имею разноречащие сведения. Мне бы хотелось иметь ясное об нем понятие, а вы, вероятно, успели обозреть его со всех
сторон.
Жена писала мне, что она у него с вами обедала. Ужели он со всей своей свитой пускается
в путь? Эдак путешествие за границей съест его. Я прямо от него ничего не знаю.
— Н-нну, иные и с этим веществом да никаких безобразных чудес не откалывали и из угла
в угол не метались, — резонировал Вязмитинов. — Вот моя
жена была со всех
сторон окружена самыми эмансипированными подругами, а не забывала же своего долга и не увлекалась.
Когда его
жена уходила на платформу освежиться, он рассказывал такие вещи, от которых генерал расплывался
в блаженную улыбку, помещик ржал, колыхая черноземным животом, а подпоручик, только год выпущенный из училища, безусый мальчик, едва сдерживая смех и любопытство, отворачивался
в сторону, чтобы соседи, не видели, что он краснеет.
Надоест же,
в самом деле, все одно и то же:
жена, горничная и дама на
стороне.
— Есть это, есть! Дело
в том, что вы и сами
в отношении там одной своей привязанности были со мной откровенны, и потому я хочу говорить с вами прямо: у меня есть там на
стороне одна госпожа, и я все думаю, что не это ли
жену огорчает…
— Не на
стороне, а
в своем дому. Анну-то Ивановну он нынче отставил, у сына, у Яшеньки,
жену отнял!
Жить становилось невыносимо; и шутовство пропало, не лезло
в голову. Уж теперь не он бил
жену, а она не однажды замахивалась, чтоб дать ему раза. И старики начали держать ее
сторону, потому что она содержала дом и кормила всех. — "
В нашем званье все так живут, — говорили они, — а он корячится… вельможа нашелся!"
У меня, спасибо, одна
жена умела еще коневьи ребра коптить: возьмет как есть коневье ребро, с мясом с обеих
сторон, да
в большую кишку всунет и над очагом выкоптит.
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное понятие,
в отношении порядочности, о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах, о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные понятия о географии, о бледном друге на эсе (может быть, даже и не без основания вообразив себе эту Наташу с грязными ногтями), и вообще о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил о своем губернском бледном друге и как он сиживал, бывало, с ним по вечерам
в беседке и говорил о чувстве, вспомнил о добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало,
в кабинете составляли пульку по копейке, как
жена смеялась над ним, — вспомнил о дружбе к себе этих людей (может быть, ему казалось, что было что-то больше со
стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули
в его воображении
в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до кармана,
в котором лежало это милое для него письмо.
Почтенный аптекарь рассчитал так, что если бы он удалил от себя
жену без всякой вины с ее
стороны, а только по несогласию
в характерах, то должен был бы уделять ей половину своего годового дохода, простиравшегося до двух тысяч на ассигнации; но она им удалена за дурное поведение, то пусть уж довольствуется четвертью всего дохода — сумма, на которую весьма возможно было бы существовать одинокой женщине
в уездном городке, но только не пани Вибель.
Мы оба обвинялись
в одних и тех же преступлениях, а именно: 1)
в тайном сочувствии к превратным толкованиям, выразившемся
в тех уловках, которые мы употребляли, дабы сочувствие это ни
в чем не проявилось; 2)
в сочувствии к мечтательным предприятиям вольнонаемного полководца Редеди; 3)
в том, что мы поступками своими вовлекли
в соблазн полицейских чинов Литейной части, последствием какового соблазна было со
стороны последних бездействие власти; 4)
в покушении основать
в Самарканде университет и
в подговоре к тому же купца Парамонова; 5)
в том, что мы, зная силу законов, до нерасторжимости браков относящихся, содействовали совершению брака адвоката Балалайкина, при живой
жене, с купчихой Фаиной Стегнушкиной; 6)
в том, что мы, не участвуя лично
в написании подложных векселей от имени содержательницы кассы ссуд Матрены Очищенной, не воспрепятствовали таковому писанию, хотя имели полную к тому возможность; 7)
в том, что, будучи на постоялом дворе
в Корчеве, занимались сомнительными разговорами и, между прочим, подстрекали мещанина Разно Цветова к возмущению против купца Вздолшикова; 8)
в принятии от купца Парамонова счета, под названием"Жизнеописание", и
в несвоевременном его опубликовании, и 9) во всем остальном.
Постепенно разрастаясь и ожесточаясь, размолвки эти кончились, со
стороны жены, полным и презрительным равнодушием к мужу-шуту, со
стороны мужа — искреннею ненавистью к
жене, ненавистью,
в которую, однако ж, входила значительная доля трусости.
Однако
в то самое время, как я восторгался
женой моей, я и не заметил, что тронувшее Наташу слово мое на Преображеньев день других тронуло совершенно
в другую
сторону, и я посеял против себя вовсе нежеланное неудовольствие
в некоторых лицах
в городе.
Ревякин с
женою; он — длинный, развинченный, остробородый и разноглазый: левый глаз светло-голубой, неподвижный, всегда смотрит вдаль и сквозь людей, а правый — темнее и бегает из
стороны в сторону, точно на нитке привязан.
Взрослые, уступая ему дорогу, крестились, а мальчишки, натыкаясь на него, пугливо отскакивали
в сторону, если же он шёл на них — молча разбегались. И даже храбрый будочник Анкудин Черемис, единолично избивавший сразу несколько человек мастеровых, когда они буянили или колотили
жён, играли
в орлянку или когда ему было скучно, — даже Анкудин сторонился Алёши и, тревожно мигая косыми глазами, прятал кулаки за спину.